суббота, 19 марта 2022 г.

Свобода воли в уголовном праве: так ли она необходима?

[обновлено 02.10.2022]

С точки зрения социальной философии, основанием уголовной ответственности (как и вообще юридической ответственности) является свобода воли лица, его способность самостоятельно выбирать способ поведения: ответственность наступает потому, что лицо, хотя и могло выбрать путь, одобряемый обществом и государством, дозволенный законами, всё же выбрало путь правонарушения, приносящий вред правам и законным интересам других индивидов и общества в целом [1].

С древнейших времён свобода воли являлась предметом споров философов. Существуют две противоположные позиции: что свобода воли существует (индетерминизм) и что свободы воли не существует (детерминизм). Причиной такой полярности во взглядах является оценка человеческой деятельности, ведь если в человеке признается свободная воля, то он несет полную ответственность за свои поступки. Если же свобода воли отрицается, то человек становится несвободным в своих поступках, которые автоматически становятся неизбежными. У такого человека нет ни заслуг, ни вины, а значит, никто не вправе наказать даже явного вредителя. Несмотря на свою неопределенность и сомнительность, свобода воли является фундаментом для уголовного права.

Современным обществом, как и уголовным правом, признается что мы обладаем свободой воли. Эта идея сидит в нас так глубоко, что мало кому приходит в голову усомниться в ней. Автор видит в этом проблему, но чтобы ее понять, нужно раскрыть другую точку зрения - детерминизм.

Л. Н. Толстой в романе “Война и мир” рассуждает: “Вы говорите: я не свободен. А я поднял и опустил руку. Всякий понимает, что этот нелогический ответ есть неопровержимое доказательство свободы”. Похоже, именно на таком доказательстве и зиждется уголовное право. Далее он пишет: “Могу ли я поднять руку? Я поднимаю ее; но спрашиваю себя: мог ли я не поднять руки в тот прошедший уже момент времени? Чтобы убедиться в этом, я в следующий момент не поднимаю руки. Но я не поднял руки не в тот первый момент, когда я спросил себя о свободе. <...> То, что я в следующую минуту не поднял руки, не доказало того, что я мог не поднять ее” [2].

Наука изучает законы. Признание свободы уничтожает возможность существования законов, т. е. какого бы то ни было знания. Если есть хотя бы одно свободно двигающееся тело, то не существует более законов Кеплера и Ньютона и не существует более никакого представления о движении небесных тел [2]. Юриспруденция тоже основывается на законах: мы назначаем наказание виновному с целью оказать влияние на него (наказание, воспитание) и на общество (предупреждение) (ст. 1 УИК РФ). Т. е. цель наказания подразумевает зависимость между наказанием и поведением людей. Если нет этой зависимости, то наказание не имело бы смысла. (Но почему-то при определении вины подсудимого мы подразумеваем его независимость, свободу. У законов нет выходных.)

Пусть доказано, что преступление было осознанным решением преступника, но именно эта осознанность, взвешенность решения и доказывает, что оно не свободно, что оно подчиняется законам причинности. То же и с мотивом преступления: в суде доказывают, что у подозреваемого был мотив, т. е. суд сам же признает причины преступления и одновременно признает преступника виновным, т. е. говорит, что причиной преступления была злая свободная (а значит, независимая) воля преступника, а не мотив. Сначала мы ищем мотив, почему он это сделал, а потом объявляем, что причиной была его злая воля.

Важно отметить, что в данном статье детерминизм понимается не как предопределенность поведения в фаталистическом смысле, но как частично скрытая от субъекта цепь причин, порождающая его волю как следствие.

Главная ошибка защитников свободы воли - это то, что они рассматривают как акт воли только действия (поднятие руки), и в доказательство свободы приводят мыслительный процесс, предшествующий действию. Они не рассматривают свободу/зависимость самих мыслей: почему я это захотел? Почему у меня есть желание, но я этого всё равно не сделал? Откуда появилась мысль, что этого не нужно делать? Почему я придал ей больше значения, чем желанию? Автор не отрицает, что мыслительная деятельность определяет действия человека. Но сама эта мыслительная деятельность предопределяется другими факторами. Я говорю: “Потолок”, - и у вас в голове возник образ потолка. Мог ли он возникнуть сейчас, во время чтения этих строк, если бы я не написал этого слова? А мог бы он не возникнуть? Когда вы в последний раз смотрели на потолок или думали о нем? Без причины мы и не подумаем на него смотреть, хоть он всегда рядом. Оказывается, что мысли не так свободны.

Философы, ученые ищут объяснение свободы воли. Но если свобода воли — это нечто, стоящее за пределами причинно-следственной связи, разумности и логики, то зачем она нам вообще нужна? Чтобы оправдать наказание? Чтобы объяснять всё плохое “злой волей” преступника? Чтобы было основание гордиться собой и осуждать других? Какое практическое значение дает презумпция о наличии свободы воли? Такой подход, по мнению автора, приводит только к бесконечной череде мести и к приумножению зла в обществе.

Поощряемая уголовным правом вера в “злую волю” преступника приводит к застою в борьбе с преступностью. Это борьба ведется только запугиванием угрозой наказания, когда как если вместо объяснения деяний “злой волей” преступника находили причины этих деяний, то борьба с этими причинами искоренила бы преступность.

Вменяя преступнику вину, уголовное право сохраняет порицание преступника обществом и после погашения судимости. Хоть законом преступник уже считается невиновным, вера в его “злую волю” не дает обществу относиться к нему как к таковому.

Понятие вины нам нужно именно из-за оправдания наказания преступника, а не защиты общества, т. к. если человек опасен, мы его изолируем от общества, но в зависимости от наличия вины, мы либо отправляем его на принудительное лечение, либо отбывать наказание в тюрьме.

Скептицизм уголовно-правовой науки называет споры о свободе воли бесплодными [3]. Шевелева призывает пресекать перенесение дискуссии в область уголовного права [4]. Но посмотрим, что мы имеем с этим воззрением в законодательстве на текущий момент.

Согласно п. 4 ст. 302 УПК РФ “Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств.” Но именно наличие свободы воли и является предположением, потому как автору не удалось найти доказательств существования хотя бы одного акта свободной воли в истории.

В России действует презумпция невиновности (ст. 14 УПК РФ). Однако С. В. Шевелева говорит о том, что “поведение человека, имеющее уголовно-правовое значение, предполагается свободно-волевым до тех пор, пока не будет установлено обратное” [5]. Таким образом на самом деле в России действует презумпция того, что обвиняемый не совершал деяния, но если доказано, что он совершал, срабатывает презумпция, что это деяние было актом свободной воли, т. е. виновным деянием. Опасен ли он, если совершал преступление? Да, опасен. Виновен ли он? Автор подчеркивает, что не признание детерминизма, а одно только незнание ответа на вопрос о свободе воли является основанием непризнания преступника виновным. Т. е. согласно текущему состоянию науки вокруг этого вопроса на вопрос виновности приемлемыми могут быть только ответы: “не виновен” и “не удается установить”.

В ст. 14 УПК РФ сказано, что “Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого”. Таким образом если спор о наличии свобода воли не удается разрешить, то он должен истолковываться в пользу обвиняемого. Не обвиняемый должен доказывать, что у него нет свободы воли, а обвинитель должен доказать, что она у него была в момент преступления.

С. В. Шевелева пишет: “принуждение в уголовно-правовом смысле представляет собой внешнее воздействие на человека непреодолимой силы, третьих лиц или государства, подавляющее его свободу воли и вынуждающее его (или обусловливающее его выбор) действовать (бездействовать) в определeнном направлении” [5].

П. 1 ст. 40 УК РФ гласит: “Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в результате физического принуждения, если вследствие такого принуждения лицо не могло руководить своими действиями (бездействием).”

Разве любое деяния не происходит под воздействием непреодолимой силы? Разве мог преступник не нажать на курок, если нажатие по законам физики было предопределено сокращением мышцы пальца, которое в свою очередь было вызвано сигналом от мозга, сигнал в мозгу тоже не появился из ниоткуда, иначе мозг был бы волшебной коробкой, в которой не работают законы физики, а такого в науке не зарегистрировано. Мог ли преступник противостоять законам физики? Не является ли природа во всех случаях обстоятельством непреодолимой силы? Автору сложно винить преступника за то, что он не властен над законами природы.

Таким образом по действующему законодательству любой преступник может и должен быть освобожден от ответственности. И если сейчас уголовное право работает благодаря распространенной в обществе вере в свободу воли, то что будет, если завтра нейроученые объявят, что никакой свободы воли нет? Готово ли уголовное право к такому?

Но что если мы признаем нашу зависимость от генов, обстоятельств, опыта? Согласно Гольбаху, с точки зрения детерминизма, “Если все поступки людей необходимы, мы не только не вправе наказывать тех, кто совершает дурные поступки, но не должны даже сердиться на них. Утверждают, будто в этом случае последним нельзя вменять что-либо в вину, будто законы, присуждающие их к наказаниям, несправедливы, – одним словом, будто люди не могут ни быть виновными в чем-либо, ни иметь какие-либо заслуги” [6].

Для Бунзинского, взгляды которого индетерминистские, “Свобода, как способность отрешиться от влияния чувственности и подчинить деяния свои идее добра, есть необходимое условие права”[7], «вместе со свободою исчезло бы понятие закона и наказания, для которого разумная свобода составляет основание уголовного права»[8]. Автор не согласен с этими высказываниями, т. к. считает целью уголовного права не наказание, а защиту общества, и наказание является только средством достижения цели. Да, согласно детерминизму, преступник невиновен в деянии, но ради безопасности общества он должен быть подвержен наказанию, если нет других способов сделать его безопасным, что соответствует п. 3 ст. 55 Конституции РФ. Автора возмущает лишь формальная часть: признание преступника виновным. Автор предлагает отказаться от слов “вина”, “виновный” и оценивать преступника как “опасного для общества” и отталкиваться только от этого, а не вменять ему злую волю, карать с целью мести, объявлять о торжестве справедливости. Непризнание преступников виновными (но при этом также подвергать наказанию), по мнению автора, будет большим шагом в борьбе с преступностью: сейчас общество в судах ищет справедливости: месть нам кажется справедливой, а уход от ответственности - несправедливостью, признание же преступника жертвой обстоятельств (природы) и в итоге жертвой самого правосудия (т. к. он подвергается ограничениям во благо общества) приведет к сочувствию к нему и желанию копаться в причинах преступлений и борьбе с ними.

Цели наказания указаны в п. 2 ст. 43 УК РФ: «Наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, а также в целях исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений». Рассмотрим исправление на примере педофилов. Основные причины педофилии находятся в развитии мозга внутри утробы и сразу после рождения. Обычно она связана с травмами мозга, генетическими факторами, а также тем, что педофилами становятся те, кто сами оказывались жертвами педофилии [9]. Сексуальные посягательства на детей наказываются, чтобы удовлетворить общество и воспрепятствовать рецидивам. Но как изменить поведение, если оно было запрограммировано в раннем детстве? Как 10, 20 лет тюрьмы могут залечить травмы мозга? Где причинно-следственная связь? В судебной практике есть случай, когда мужчина, который смотрел детскую порнографию и домогался своей падчерицы, что было вызвано опухолью мозга, после ее удаления стал нормальным, и был освобожден от ответственности [10]. Если еще раз посмотрим на цели наказания, указанные в ст. 43 УК РФ, и на этот случай, то увидим, что за несколько часов операции были достигнуты две из трех целей наказания: преступник был исправлен и предотвращена возможность рецидива. Пара часов делает то, что не может 20 лет тюрьмы. Почему бы не бороться с преступностью в этом направлении? Если мы хотим бороться с преступностью, нужно изучать причины, способы их устранения, лечить, а не судить. К сожалению, в России исследования в этом направлении публично осуждаются [11]. Что же касается третьей составляющей цели наказания – «социальной справедливости» – то и тут всё совсем не очевидно. Можем ли мы сказать “наказание является добром” с такой же уверенностью, как “снег белый”? Можем ли мы доказать, что это утверждение истинно или ложно? Вопрос существования объективной справедливости является одним из философских вопросов, который еще остается открытым.

Еникеев в своей статье замечает: “Несмотря на идеал свободной человеческой воли, который поддерживает судебная власть, детерминистический взгляд на человеческое поведение отражается в некоторых современных прецедентах: подсудимому значительно снижена мера ответственности вследствие обнаружения у него аллели 3R гена MOAO, которая при определенных ситуационных факторах повышает агрессивность индивида (адвокат доказал наличие таких ситуационных факторов); суд счел внешние факторы детерминирующими преступное поведение заключенных, которые находились в условиях дегуманизации, жестокого и необычного наказания; мужчина, девиантное сексуальное поведение которого было вызвано новообразованием опухоли в глазнично-лобной доле коры головного мозга, был освобожден от уголовной ответственности после операции по удалению обнаруженной опухоли. Такая судебная практика показывает, что традиция системы криминальной юстиции держаться за идею свободной воли начинает заметно ослабевать” [12].

В законодательстве РФ понятия невменяемости (ст. 21 УК РФ), казуса (ст. 28 УК РФ), обстоятельств, исключающих преступность деяния (глава XIII УК РФ), дееспособности (ст. 21 ГК РФ), возможности ограничения дееспособности (ст. 30 ГК РФ), недействительности сделок вследствие воздействия на физическое лицо внешних и внутренних факторов (ст. 177, 178, 179 ГК РФ) также свидетельствуют о движении законодательства в сторону объяснения преступлений не только злой волей преступника.

Автор считает, что если поддерживать это направление, презумпция свободы воли уйдет из уголовного права, что приведет к положительным результатам. Как писал Л. Н. Толстой в последних строках романа “Война и мир”: «Но, как в астрономии новое воззрение говорило: «Правда, мы не чувствуем движения земли, но, допустив ее неподвижность, мы приходим к бессмыслице; допустив же движение, которого мы не чувствуем, мы приходим к законам», – так и в истории новое воззрение говорит: «И правда, мы не чувствуем нашей зависимости, но, допустив вашу свободу, мы приходим к бессмыслице; допустив же свою зависимость от внешнего мира, времени и причин, приходим к законам» [2]. Признавая свободу, мы не можем влиять на преступность, находя же в преступлениях законы, мы можем их предотвращать.


ЛИТЕРАТУРА

1. Уголовное право России. Части Общая и Особенная: учебник / Под ред. А. И. Рарога. М., 2008. С. 51—52.

2. Толстой Л. Н. Война и мир.

3. Есипов В. В. Очерк русского уголовного права. Часть Общая. Преступление и преступники.Наказание и наказуемые. Варшава, 1894. С. 98.

4. Шевелева, Проекция психологических конструкций на толкование свободы воли в уголовном праве.

5. Шевелева, Свобода воли и принуждение в уголовном праве, дисс … д. ю. н.

6. Гольбах Поль Анри. Избранные произведения: в 2 т. Т. 1. Система природы, или о законах мира физического и мира духовного / пер с фр. П. С. Юшкевича; под общ. ред. и со вступ. ст. Х. Н. Момджяна. М., 1963. С. 240.

7. Будзинский С. Начала уголовного права. Варшава, 1870. С. 72.

8. Там же. С. 73.

9. Свааб Д. Мы — это наш мозг. От матки до Альцгеймера. Глава IV, 7.

10. Burns J. M., Swerdlow R. H. Right orbitofrontal tumor with pedophilia symptom and constructional apraxia sign // Archives of neurology. 2003. № 60 (3)

11. https://www.vesti.ru/article/2663552

12. Еникеев А. А. Свобода воли в философии и юриспруденции: анализ, сравнение, проблематика.

понедельник, 3 июня 2019 г.

Процессор в память

Мы смеемся над его идеей, ведь это бред (ощущение, как будто человек под памятью компьютера понимает нечто нематериальное). Но если провести аналогию с мыслительными процессами у нас в голове, то получается, что сами верим в этот бред. Получается что-то вроде "поместить мыслительные процессы в душу", но ведь мы верим, что так оно и есть. Никто не хочет верить, что он биоробот, - у нас есть душа!

P. S. сама идея на 42-ой секунде

среда, 13 января 2016 г.

Zombies Ate My Cow (Lisp Game Jam)

На новогодних праздниках я с товарищами turtle_bazon и c1tr00z приняли участие в Lisp Game Jam, посвященному разработке игр на диалекте лиспа.


Нашей целью было написать законченную игру за отведенный срок. Решили, что игра должна работать в браузере, чтобы легко делиться ею. Тут нам приглянулся яваскриптовый движок для игр Phaser. Оставался выбор между clojurescript и parenscript. С common lisp я опыт не имел, но т.к. не удалось сходу запустить демо на clojurescript, выбор пал на parenscript. К тому же clojure - функциональный язык, а т.к. мы выбрали Phaser, то мультипарадигменный common lisp подходил больше.

Ход джема

Т.к. на реализацию была дана неделя, за идею взяли упрощенную версию Зельды на тему зомби (тупой ИИ будет оправдан). В первый день устроили hangout, где обсудили цели и задачи. c1tr00z взялся за графику, а я с turtle_bazon стали делать базовый геймлпей, попутно осваивая Phaser. Активная разработка шла в основном ночью (хоть и праздники, но дел до вечера хватало). После того, как наш персонаж научился ходить и стрелять по мертвым зомби, я занялся оживлением зомби (учил их ходить, бить и плеваться), а turtle_bazon - эффектами и геймлпеем (рождение и гибель зомби, эффект "страха" у зомби, выпадание еды, крутой пистолет). Это позволило нам избежать конфлитов при merge. Игра постепенно становилась живой, был добавлен главарь зомби, появилась цель игры - убить босса. Но игра была уж слишком легкой - босса легко можно было убить и с обычной пушкой, стоило игроку попасть в него один раз, и под "страхом" его легко было добить, зомби не успевали добежать до игрока, а зомби-плеваки - плюнуть. С боссом решением стало новая способность - телепортация, а для эффективности обычных зомби создали лабиринты. В итоге игра стала гораздо сложнее и стало интересно играть!

Выводы

Работа с Phaser'ом понравилась. Всё, что нам нужно было, в ней было (анимация, 2D-физика, звуки). Проблем не было. Рекомендую!

С common lisp'ом у меня опыта не было, пришлось настравить emacs, ставить slime. Со slime'ом пришлось повозиться, т.к. следованием туториалу дело не обошлось. Пришлось смотреть конфиги emacs'а turtle_bazon'a. Для написания кода хватило моих знаний scheme и clojure и подглядывание за turtle_bazon'ом.

Parenscript показался очень простым. Javascript, который он генерировал, был легко читаем. При ошибке компиляции можно посмотреть, где именно ошибка, выполнив команду (compile-parens) в slime'е. Но с parenscript'ом было ощущение, что пишешь не на лиспе, а на javascript'е. Возможно, тут еще играли роль сжатые сроки, поэтому мы не особо экспериментировали. Так что, возможно, на parenscript'е и можно писать в стиле лиспа, но у нас получился javascript. Итог – если просто хочется скобочек, пробуйте parenscript, если нужно что-то большее - надо экспериментировать.

Что мы получили от участия?

Весело провели время. Получили опыт работы в команде в сжатые сроки. А главное – получили удовольствие от результата – законченной игры!

Что получилось:

Играть

Sources

Screenshots: